ბელინსკის,ვოლტერს და ლენინს ძალიან მოსწონდათ რუსეთის იმპერიის დამაარსებელი პეტრე პირველი. ის მოსწონს პუტინსაც.
рационалист Виссарион Белинский (1811-1848), революционный демократ, влиятельнейший критик, один из духовных отцов русской интеллигенции, также не сомневался в божественном происхождении Петра: «Петр Великий есть величайшее явление не только нашей истории, но истории всего человечества; он - божество, воззвавшее нас к жизни, вдунувшее душу живую в колоссальное, но поверженное в смертную дремоту тело древней России».
Божественное происхождение московских монархов не вызывало на Руси сомнений. Ни в народе, ни у самих государей. Алексей, отец Петра, упрекнул возражавшего ему придворного: «С кем споришь, с Христом споришь»? Представление о божественности Петра носило несколько иной характер: первый русский император виделся современникам и, в еще большей степени, потомкам, как живой Бог, своими руками переделавший Россию, создавший из бесформенной массы великую державу. Как лаконично выразился Вольтер: «Наконец родился Петр, и Россия приобрела форму»1.
Борис Пильняк не понял характера большевистского переворота (он скоро в этом убедился), но прежде всего он не понял характера и целей вождей Октября. Петр I им нравился. Ленин ясно и коротко изложил свой взгляд на императора: «…Петр ускорял перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства». Создатель партии большевиков, не перестававший повторять, что цель оправдывает средства, и видевший необходимость «перенимания западничества» для пробуждения России, одобрял деятельность Петра.
Алексей Толстой в 1918 г. пишет «День Петра». В рассказе Толстого описан день, один из многих дней строительства столицы империи: «Строился царский город на краю земли, в болотах, у самой неметчины. Кому он был нужен, для какой муки еще новой надо было обливаться потом и кровью и гибнуть тысячами, - народ не знал… Но думать, даже чувствовать что-либо, кроме покорности, было воспрещено. Так Петр, сидя на пустошах и болотах, одной своей страшной волей укреплял государство, перестраивал землю»8. Чудовищная жестокость, абсолютная власть хозяина, - но есть, по мнению писателя, смысл в этой беспощадной деятельности: «И пусть топор царя прорубил окно в самых костях и мясе народном, пусть гибли в великом сквозняке смирные мужики, не знавшие даже, зачем и кому нужна их жизнь; пусть треснула сверху донизу вся непробудность, - окно все же было прорублено, и свежий ветер ворвался в тихие терема, согнал с теплых печурок заспанных обывателей, и закопошились, поползли к раздвинутым границам русские люди - делать общее, государственное дело»9. Петр строил могучее государство - в этом был смысл его деятельности, в этом было ее оправдание.
В конце 30-х гг. ставится по роману фильм «Петр I», в котором император представляется прямым предшественником Сталина. Но во второй половине 40-х гг. Сталин, к этому времени взявший себе в предки Ивана Грозного, обнаруживает в политике Петра серьезный недостаток. Беседуя с Сергеем Эйзенштейном, создателем «Ивана Грозного», и Николаем Черкасовым, игравшим грозного царя, Сталин объяснил: «Петр I тоже великий государь, но он слишком… раскрыл ворота и допустил иностранное влияние в страну…»15. Не возражая против методов, Сталин в конце жизни критиковал цель Петра - «перенимание западничества».
Петр I: царь, собственноручно обезглавливавший своих врагов
Он превратил Россию в великую европейскую державу. Но о том, что Петр Великий много выпивал, был вспыльчив и мстителен, погубил сотни тысяч людей, на российской выставке, представленной в Амстердаме, не упоминается.
Путин может быть доволен. Не только потому, что выставочный центр «Эрмитаж-Амстердам» показывает кусочек его родины далеко за ее пределами. Но и потому, что открытие выставки состоялась без участия капризной Ангелы Меркель. Выставка «Петр Первый. Великий реформатор» полностью соответствует его вкусу. Собрание, отобранное из Эрмитажа в Петербурге, представляет собой своего рода гимн уверенного в себе властителя. Ему одному известно, что идет на благо России. Он воплощает идеи, которые и в собственной стране наталкиваются на противоречия. Это картина, которую рисует сегодняшний правитель - пусть даже он предпочитает сегодня Кремль петербургским дворцам.
И даже если Путин не обезглавливает собственноручно неверных, не принимает участия в кораблестроении, не возделывает «северную пустыню», он с удовольствием демонстрирует сильного человека. Но то, что он пытается создать искусственным образом, для Петра I было естественно. Пригородные кабаки, пирушки с обычным народом, дружба со своими солдатами - этого Путин себе позволить не может.
И то, что он недавно развелся - единственным царем, сделавшим это 315 лет назад, был Петр I - это скорее случайная параллель. Но многое говорит о том, что Путин следует словам Петра: Европа нам нужна на несколько десятков лет, а потом мы можем повернуться к ней спиной.
Читайте также: Прутский поход Петра I
Но до этого пока не дошло. Поэтому Москва использует возможность представить в Амстердаме в рамках российско-голландского Года страну при помощи мировой фигуры, прозападно ориентированного правителя Петра I. Выставка начинается с надписи «Царь мертв». Помимо его изображения на смертном одре показаны преимущественно предметы, связанные с его жизнью - отпечаток руки, его часы, дорожные шахматы, маникюрные ножницы, форма офицера Преображенского полка. Тем самым биография Петра становится своего рода агиографией.
Жестокая расправа над стрельцами
О восстании стрельцов, вспыхнувшем в 1682, а затем и в 1689 году, в то время как Петр I находился на Западе, и о последовавшей после возвращения царя жестокой расправе над неверными свидетельствует на выставке только две гравюры, хотя это были центральные события тех времен. То же самое касается и поражений в войнах, битвы при Нарве, Прутского похода.
Не упоминается на выставке и о неуравновешенном характере Петра, спонтанности в принятии некоторых решений, политический и социальный размах которых он не учитывал, его нетерпение и неконтролируемые всплески ярости. Все это остается за пределами экспозиции.
Связано это, по всей видимости, не с тем, что для отражения этих деталей было мало изобразительных свидетельств. Для художников тех времен это, конечно, были не те темы, при помощи которых можно было заполучить расположение двора. Но, в конце концов, существует и дипломатическая корреспонденция и письма из Москвы, а также от высокопоставленных лиц, с которыми Петр встречался в ходе своих поездок на Запад.
Так, курфюрстина ганноверская София написала после визита Петра I в Коппенбрюгге: «В Амстердаме веселится его Превосходительство, захаживая вместе с матросами в кабаки». А до этого она отметила: «Должна Вам сказать, что в нашем обществе он не напился».
Также по теме: Сталинградские мифологемы Путина
Намного менее снисходительно о Петре отозвался епископ салисберийский Гильберт Бюрне. «Природа создала его скорее как кораблестроителя, а не как великого князя… Он человек очень горячего темперамента, который легко воспламеняется и жесток в своей страсти. Эта его естественная горячность повышается из-за излишнего потребления алкоголя. После того как я неоднократно видел его и разговаривал с ним, мне не осталось ничего другого как подивиться необъяснимому божескому провидению, которое наделило такого горячего человека неограниченной властью над такой большой частью мира».
Царь-плотник
Полк Петра часто изображается на лубках, где высмеивается его стремление к реформам и такие крайности, как обязательное бритье бород и переход на западные одежды. Например, «Смерть Кота Казанского», олицетворявшего Петра, ассоциируется с надеждой на возвращение к старым устоям.
Но все, что затемняет славу правителя и могло бы навести тень на его личность, остается в стороне. Допускаются лишь некоторые детали: музыка из оперы «Царь-плотник», картина, на которой неизвестный голландец отображает Петра во время карточной игры в трактире. Или же показанные куртка, штаны и большая вязаная шляпа, которые Петр носил в Голландии, работая корабельным плотником. Также на выставке представлен токарный станок, на котором Петр пробовал себя в вытачивании разных деталей из слоновой кости.
Но во всем прослеживается манера держать себя. Подчеркиваются его ремесленные навыки и рвение по части кораблестроения. Много внимания уделяется стремлению Петра к реформам, развитию экономики, науки. Крайне двойственное отношение к церкви, подчинение бывшего прежде независимым и влиятельным института полку остается в тени, хотя Петр I, как отметил один автор, дополнил автократичный лозунг «государство - это я» словами «церковь - это я».
Читайте также: Петра I «украинизировали»
На выставке говорится, прежде всего, о завоеваниях Петра, благодаря которым Россия получила выход к Балтийскому морю. Все это иллюстрируется оружием, картинами военных действий и второстепенными декоративными элементами, такими как седло коня Петра I и поверженного шведа Карла XII. При этом речь постоянно идет о военных походах на суше, хотя Петр I был первым царем, который, следуя своей идее о том, что «Великий государь, который едино сухопутное войско имеет, одну руку имеет, а который флот имеет, вторую руку имеет», превратил господство на море в защиту господства на суше.
«Окно на Запад», которое он прорубил для России, стало одновременно и «окном в море». Это - наряду с пренебрежительным отношением к Москве, которую он считал воплощением заскорузлой, отсталой политики - привело его к решению основать новую столицу на севере, построив Санкт-Петербург.
Второй Амстердам на Неве
«Если Господь даст мне время, я сделаю из Санкт-Петербурга второй Амстердам», говорил Петр в 1703 году, когда начала воплощаться его мечта. Петр не обращал внимания ни на затраты, ни на десятки тысяч жертв. Он хорошо знал, что народ не поддерживал его в строительстве города. «Я знаю, люди не любят Санкт-Петербург, они подожгут город и флот, как только я умру, но пока я жив, я их удержу здесь, они должны почувствовать, что я царь Петр Алексеевич».
Царь, который не был высокого мнения о своем народе. Он хотел сделать из бестий людей, при этом исключения не делал и для дворянства.
Для ограничения их привилегий и власти Петр ввел право первородства в получении наследства, согласно которому только старший сын наследовал состояние (этот принцип был отменен после смерти Петра). Остальные сыновья должны были идти на военную службу. Тем самым из имущего дворянство превратилось в служилое, получавшее жалование. Царь надеялся тем самым покончить с закостеневшими должностными и дворянскими структурами и ввести эффективное управление. Для достижения этой цели было направлено и введение 14 рангов, при котором переход в следующий класс давался по выслуге лет или по особенным заслугам. При достижении 8 класса чиновник или офицер получал потомственное дворянство. Урезание привилегий дворянства смягчалось введением подушной подати, которая распространялась, прежде всего, на простых людей, в то время как дворянство, духовенство и члены академий освобождались от ее уплаты.
Также по теме: Медведев, Путин и реформы Петра I
Также это усугублялось ужесточением крепостного права, при котором вводилась непосредственная зависимость крестьянина от господина. В романе Н.В. Гоголя «Мертвые души» саркастически описывается, как помещики должны были платить подушную подать за каждую «душу», даже если крепостной умер.
Странная находка в Сибири
Подробно отображается на выставке тяга царя к коллекционированию анатомических объектов, которые он приобретал в Голландии у аптекаря Альбертуса Себы и анатома Фредерика Рюйша, отца известной художницы Рахиль Рюйш. Кунсткамера, для которой Петр I построил отдельное здание, в понимании Петра была не «палатой искусства», а научной вставкой экспонатов.
К наиболее характерным экспонатам, выставленным в Амстердаме, относятся так называемые Скифские сокровища из сибирской коллекции Петра I. Сохранились они благодаря указу царя от 1721 года, который предписывал сокровища, необычные находки немедленно сдавать властям.
Предметы искусства играют на выставке второстепенную роль. Если, конечно, они не служили воспеванию славы царя. Это подчеркивают два огромных портрета в бронзе Карло Растрелли. На одном из них изображен Петр Великий во всем величии барокко, а на другом - Александр Меньшиков, его друг и правая рука, ставший одним из влиятельнейших людей своего времени.
Его спас царь, который верил, что жесткими мерами можно искоренить коррупцию, хотя он и знал, насколько Меньшиков был погружен в этот грех. «Все воруют, назовите мне хоть одного честного губернатора! Меньшиков - один из самых крупных воров, это так, но одно отличает его от всех остальных. Он также один из самых прилежных, он работает за десятерых. Выбросить легко, казнить тоже. Но кто тогда мне останется? Бездарные, неспособные ни на что воры!» - говорил Петр I.
Читайте также: По стопам Петра Великого
Деспот
Но в Амстердаме таких фраз прочесть не удастся. Как и не говорится о последствиях правления Петра I, в результате которого Россия стала одновременно и неопровержимой, и спорной европейской державой. Вольтер был не единственный, кто отметил следующее: «Петр создал Россию. До него Россия не существовала». Поэтому его династические, а также коммунистические и посткоммунистические последователи часто ссылаются на него. И поэтому в искусстве он всегда восхваляется - из убеждений или оппортунизма.
Алексей Толстой является примером тому. В 1918 - 1919 годах он опубликовал два рассказа, в которых деятельность царя оценивалась крайне скептически. Но в сталинское время из этого материала был создан многотомный роман, на основе которого в 1927 году был снят фильм и созданы детская книга и театральная постановка, сделано это было для «почитания прогрессивного значения петровской эпохи».
Но не менее многословно и действенно высказывалась и противоположная сторона - староверы, славянофилы, панслависты и интеллигенция. Позиция марксистов по отношению к Петру всегда была амбивалентна. Революционеры времен Ленина крайне симпатизировали деспотичному царю, потому что и они полагали, что Россию изменить сможет только «революция, насаждаемая сверху».
С этой точкой зрения был не согласен марксист, противник Ленина, Георгий Плеханов. «Своей европеизацией России Петр привел ее к концу, к логическому завершению при полной беспомощности населения перед государством, что является характерной чертой восточной деспотии», - отмечал Плеханов. А для столь почитаемого Лениным Александра Герцена Петр I был «деспотом по образцу комитета общественного спасения», потому что «переворот Петра сделал из нас худшее, что можно сделать из людей, - просвещенных рабов».
Выставка «Петр Первый. Великий реформатор», Эрмитаж, Амстердам, проходит до 13 сентября.
Оригинал публикации: Der Zar, der seine Feinde eigenhändig köpfte
Опубликовано: 30/08/2013 10:49
Опубликовано: 30/08/2013 10:49
Бори́с Андре́евич Пильня́к (настоящая фамилия Вога́у, нем. Wogau; 29 сентября (11 октября) 1894, Можайск — 21 апреля 1938, Москва) — русский писатель.
Родился в семье ветеринарного врача Андрея Ивановича Вогау, происходившего из немцев-колонистов Поволжья и родившегося в Екатериненштадте
Борис Пильняк в 1919 г.: «Его величество кнееб Питер командор»
Борис Пильняк представлял совершенно иную точку зрения. Он написал безжалостный, уничтожающий портрет Петра, равного которому нет не ни в русской литературе, ни в русской историографии. Подобно говорили об основателе Петербурга старообрядцы, видевшие в нем Антихриста. «Человек, радость души которого была в действиях. Человек со способностями гениальными. Человек ненормальный, всегда пьяный, сифилит, неврастеник, страдавший психастеническими припадками тоски и буйства, своими руками задушивший сына. Монарх, никогда, ни в чем не умевший сокращать себя - не понимавший, что должно владеть собой, деспот. Человек, абсолютно не имевший чувства ответственности, презиравший все, до конца жизни не понявший ни исторической логики, ни физиологии народной жизни. Маньяк. Трус. Испуганный детством, возненавидел старину, принял слепо новое, жил с иностранцами, съехавшимися на легкую поживу, обрел воспитание казарменное, обычаи голландского матроса почитал идеалом. Человек, до конца дней оставшийся ребенком, больше всего возлюбивший игру и игравший всю жизнь: в войну, в корабли, в парады, в соборы, иллюминации, в Европу…»10 Борис Пильняк продолжает еще долго перечислять слабости, пороки, преступления первого русского императора. Писателю нравится собственная смелость и решительность, с какой проникает он в глубины сознания и подсознания Петра Великого. Но прежде всего разоблачение Петра нужно Пильняку для изображения Октябрьской революции, как явления истинно русского, следовательно, антипетровского.
1926 году Пильняк пишет «Повесть непогашенной луны» — на основании распространенных слухов об обстоятельствах смерти М. Фрунзе с намёком на участие И. Сталина[1][2]. «Из неё (книги) можно было понять, что сорокалетний Фрунзе при сердечной операции был зарезан хирургами — по указанию свыше. А в продаже она была дня два, её сразу изъяли»[3].
28 октября 1937 года был арестован. 21 апреля 1938 года осуждён Военной коллегией Верховного Суда СССР по сфабрикованному обвинению в государственном преступлении — шпионаже в пользу Японии (он был в Японии и написал об этом в своей книге «Корни японского солнца»)[6] — и приговорён к смертной казни. Приговор приведён в исполнение в тот же день в Москве.
Реабилитирован в 1956 году.
ა. ბუროვსკის წიგნი "წყეული იმპერატორი პეტრე პირველი"
Аннотация
Нам со школьной скамьи внушают, что Пётр Первый — величайшая фигура нашей истории. Дескать, до него Россия была отсталой и дикой, а Пётр, не успев взойти на трон, тут же провел грандиозные реформы, создал могучую Империю и непобедимую армию, утвердил в обществе новые нравы, радел о просвещении и т.д. и т.п... и вообще, что бы мы все без него делали!Но стоит отвлечься от школьных учебников и проанализировать подлинные исторические источники — и мы обнаружим, что в допетровской России XVII века уже было все, что приписывается Петру: от картофеля и табака до прекрасного флота и вполне современной для того времени армии.
На самом деле Пётр не создал, а разрушил русский флот. Реформы Петра привели к развалу экономики, невероятному хаосу в управлении и гибели миллионов людей. А на месте богатой и демократичной Московии возникло нищее примитивное рабовладельческое государство.
На самом деле Пётр не создал, а разрушил русский флот. Реформы Петра привели к развалу экономики, невероятному хаосу в управлении и гибели миллионов людей. А на месте богатой и демократичной Московии возникло нищее примитивное рабовладельческое государство.
Миф о Петре Великом и его «европейских реформах» живет до сих пор и в книгах, и в душах. Давно пора разрушить эту опасную ложь, мешающую нам знать и уважать своих предков.
zrazvitie.ru/2011/11/petr-antihrist-citati.html
Проклятие Петру Первому
«Был осатанелый зверь. Великий мерзавец, благочестивейший разбойник, убийца… Забыть про это, а не памятники ставить» - Л.Н. Толстой.Волошин М.А. называл Петра «первым большевиком». Солоневич И.Л. (руский историк) крайне отрицательно оценивал личность Петра и его реформы; обвинял Петра в жестокости, самодурстве и трусости; в разрыве правящей верхушки и народа. Бурковский А.М. считает, что Россия до реформ Петра 1 была гораздо более развитой и свободной, чем после. Всё, что приписывают Петру, было известно задолго до него.
Цитаты современников Петра 1
Дьякон Чудова монастыря Иона Кириловец говорил о подмененном Петре:
- «Государь не царь и не царского поколения, а немецкого… Когда были у государыни царевны Натальи Кирилловны сряду дочери и тогда государь, царь Алексей Михайлович, на нее, царицу, разгневался… И когда приспел час ей родить дщерь, и тогда она, государыня, убоясь его, государя, взяла в обмен из Немецкой слободы младенца мужеска полу, из Лефортова дворца…».
Народное мнение - «Государя царя Петра Алексеевича и государя царевича на Москве нет, изведены, извели бояре да немцы, вместо него царствует антихрист».
Мнение крепостных крестьян - «Государь не царского колена, немецкой породы, а великого государя скрали немцы у мамок, в малых летах, а вместо ево подменили инова. Немцы лукавы, лик под лик подводят».
Некий крестьянин - «Государь всю свою землю выпустошил, остались только душой да телом… Государя на Москве нет. Семь лет в плену, а на царстве сидит Немчин. Тысячи с четыре стрельцов порубил. Если б он был государь, стал ли б так свою землю пустошать».
Проклятие Петру
Будь проклят, император Петр,
Стеливший души, как солому!
За боль текущего былому
Пора устроить пересмотр.
…
Сам брады стриг? Сам главы сек!
Будь проклят, царь – христоубийца,
за то, что кровию упиться
ни разу досыта не смог!
А Русь ушла с лица земли
в тайнохранительные срубы,
где никакие душегубы
ее обидеть не могли.
…
Будь проклят, ратник сатаны,
Смотритель каменной мертвецкой,
кто от нелепицы стрелецкой
натряс в немецкие штаны.
…
Будь проклят тот, кто проклял Русь –
сию морозную Элладу!
Руби мне голову в награду,
что вместе с ней, - НЕ ПОКОРЮСЬ!
«Проклятие Петру» - Чичибабин Б.А. (1923-1994) – руский поэт.
http://russify.ru/text/geller/40.htm
ие российской империи
Москва и град Петров и Константинов град -
Вот царства русского заветные пределы,
Но где предел ему? И где его границы -
На север, на восток, на юг и на закат?..
Вот царства русского заветные пределы,
Но где предел ему? И где его границы -
На север, на восток, на юг и на закат?..
Зачем был нужен Петр?
Необходимость движения в новый путь была осознана… народ поднялся и собрался в дорогу; ждали вождя, и вождь явился.
Так один из виднейших русских историков XIX в. изобразил появление
Петра I. Взгляд этот не был общепризнанным. Ни об одном русском царе не
написано столько, сколько написано о Петре, ни один из русских монархов
не вызывал таких ожесточенных споров. Шли и продолжают идти дискуссии о
деятельности другого популярнейшего русского царя - Ивана Грозного. Но
разногласия вызывают, главным образом, методы правления, мера
жестокости, необходимая государю. Споры о Петре касаются методов и
целей, путей развития и выбора соратников, отношения к России и Западу.
Оценка первого русского императора и его деятельности были и остаются
выражением отношения к России - ее прошлому и будущему.Сергей Соловьев, автор многотомной истории России, приходит к выводу о необходимости появления вождя, которого ждет народ, в результате научного анализа прошлого. Александр Сумароков (1717-1777), один из известнейших поэтов и драматургов послепетровского времени, нуждается только во вдохновении, чтобы написать: «Российский Вифлеем - Коломенско село, которое Петра на свет произвело». Сто лет спустя рационалист Виссарион Белинский (1811-1848), революционный демократ, влиятельнейший критик, один из духовных отцов русской интеллигенции, также не сомневался в божественном происхождении Петра: «Петр Великий есть величайшее явление не только нашей истории, но истории всего человечества; он - божество, воззвавшее нас к жизни, вдунувшее душу живую в колоссальное, но поверженное в смертную дремоту тело древней России».
Божественное происхождение московских монархов не вызывало на Руси сомнений. Ни в народе, ни у самих государей. Алексей, отец Петра, упрекнул возражавшего ему придворного: «С кем споришь, с Христом споришь»? Представление о божественности Петра носило несколько иной характер: первый русский император виделся современникам и, в еще большей степени, потомкам, как живой Бог, своими руками переделавший Россию, создавший из бесформенной массы великую державу. Как лаконично выразился Вольтер: «Наконец родился Петр, и Россия приобрела форму»1.
Восторженное отношение к Петру отнюдь не было всеобщим. Сергей Соловьев, прочитавший в 200-летие со дня рождения Петра 12 публичных лекций, подробно изложил концепцию «величайшего исторического деятеля, наиболее полно воплотившего в себе дух народа». Автор 29-томной истории России с древнейших времен великолепно знал, что не было другого русского царя, которого народ бы так не понимал и так ненавидел, как Петра Великого. Многочисленные бунты, восстания, заговоры, заполнившие его царствование, были уделом и его предшественников. Но виновниками своих бед бунтари считали бояр, окружавших государя. Главной причиной всей несчастий, переживаемых Россией в годы правления Петра, всенародно был признан царь. Легитимность его происхождения не вызывала сомнений, нецарское происхождение Бориса Годунова или Василия Шуйского было известно, поэтому они не считались «истинными царями». Это открывало широкие возможности «самозванцам».
Поведение и деятельность Петра породили легенду о подмене. Невозможность для царя вести себя, как Петр, нашла логическое объяснение: он - ненастоящий царь, его подменили. Имелось несколько вариантов: подменили в момент рождения, подменили во время поездки за границу, истинного царя подменили немцем, ибо только немец мог позволить себе то, что делал царь. Немец или антихрист. Особенно широко легенда о царе-антихристе ходила среди старообрядцев.
Значение Петра в истории России определяется с одной стороны его деятельностью, а с другой - неизменной актуальностью ответов, которые великий царь нашел на два важнейших вопроса: как управлять Россией и куда ее вести. Основной идейный спор, который начался в России в начале XIX в. и продолжается в конце XX в., сохраняющий и сегодня первоначальное название спора между «славянофилами» и «западниками», идет вокруг оценки деятельности Петра I и его наследства. Водораздел между представителями двух важнейших русских идейных течений не всегда ясен, нередко обозначение имеет условный характер. Отношение к Петру проясняет суть спора. Один из идеологов славянофильства К. Аксаков (1817-1860) упрекал Петра в двух грехах: он нарушил гармонию, которая всегда существовала между русским народом и властью; его реформы носили антинациональный характер. Славянофилы резко противопоставляли «национальный» московский период русской истории и «антинациональный» петербургский.
За несколько десятилетий до рождения «славянофильства» Николай Карамзин резюмирует главные пороки петровской деятельности, не отрицая того, что «сильною рукою дано новое движение России; мы уже не возвратимся к старине!»2. Написанная в 1811 г. по просьбе младшей сестры Александра I великой княгини Екатерины Павловны, одной из самых блестящих и образованных женщин своего времени, «Записка о древней и новой России» полностью была впервые опубликована в Берлине в 1861 г. Первая попытка опубликовать «Записку» в России, сделанная в 1870 г., закончилась неудачно: цензура потребовала вырезать текст Карамзина из готового номера «Русского архива» и уничтожить. Только в 1900 г. «Записка» публикуется на родине историка. Эта библиографическая справка необходима для того, чтобы продемонстрировать точность оценок Николая Карамзина: они воспроизводились потом - в менее блестящем виде - многими противниками реформ Петра.
Автор «Записки о древней и новой России» начинает с констатации: «Деды наши, в царствование Михаила и сына, присваивая себе многие выгоды иноземных обычаев, все еще оставались в тех мыслях, что правоверный россиянин есть совершеннейший гражданин в мире, а Святая Русь - первое государство. Пусть назовут то заблуждением; но как оно благоприятствовало любви к отечеству и нравственной силе оного!» Находясь сто лет в «школе иноземцев», - продолжает историк, - русские, которые раньше называли всех иных европейцев неверными, стали называть их братьями. Но, - спрашивает Карамзин, - «кому бы легче было покорить Россию - неверным или братьям?» И вывод: «Мы стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России. Виною Петр». Карамзин выносит приговор: «Пылкий монарх с разгоряченным воображением, увидев Европу, захотел сделать Россию - Голландией»3.
Александр Пушкин, изобразивший в поэме «Полтава» героя, полководца-победителя («Он прекрасен, Он весь, как Божия гроза»), воспевший в «Медном всаднике» северную столицу - Петербург, («Петра творенье»), прорубленное в Европу окно, видел две стороны деятельности царя-реформатора. В неоконченной «Истории Петра I» Пушкин подчеркнул противоречие между общегосударственными указами Петра I и его повседневными распоряжениями: «Первые суть плоды ума обширного, исполненного благожелательства и мудрости, вторые нередко жестоки, своенравны и, кажется, писаны кнутом»4. Согласный с целями царя, поэт осуждал методы. И в этом он был согласен с Карамзиным, который помнил, что «Петербург основан на слезах и трупах».
Василий Ключевский, ученик Соловьева, наиболее яркий и талантливый русский историк, не разделял восторженного отношения своего учителя к преобразованиям Петра. Он видит их ограниченность практической целью: «Реформа, совершенная Петром Великим, не имела своей прямой целью перестраивать ни политического, ни общественного, ни нравственного порядка, а ограничивалась стремлением вооружить русское государство и народ готовыми западноевропейскими средствами, умственными и материальными…»5. Сопротивление народа вынудило Петра к использованию насильственных мер, которые и создали впечатление революции. На самом деле, - считает Ключевский, - деятельность Петра была «скорее потрясением, чем переворотом»6. Главный упрек историка: в государстве Петра «рядом с властью и законом не оказалось всеоживляющего элемента, свободного лица, гражданина»7.
Научные и идеологические споры о Петре I и его деятельности продолжались до революции 1917 г., когда очередное потрясение всколыхнуло страну и заставило обратиться в прошлое для лучшего понимания настоящего. Эпоха Петра стала одной из точек отсчета, позволявшей понять - или сделать попытку понять - характер и смысл большевистской революции. Почти одновременно два писателя обращаются к Петру: Алексей Толстой в 1918 г. пишет «День Петра», Борис Пильняк в 1919 г.: «Его величество кнееб Питер командор». В рассказе Толстого описан день, один из многих дней строительства столицы империи: «Строился царский город на краю земли, в болотах, у самой неметчины. Кому он был нужен, для какой муки еще новой надо было обливаться потом и кровью и гибнуть тысячами, - народ не знал… Но думать, даже чувствовать что-либо, кроме покорности, было воспрещено. Так Петр, сидя на пустошах и болотах, одной своей страшной волей укреплял государство, перестраивал землю»8. Чудовищная жестокость, абсолютная власть хозяина, - но есть, по мнению писателя, смысл в этой беспощадной деятельности: «И пусть топор царя прорубил окно в самых костях и мясе народном, пусть гибли в великом сквозняке смирные мужики, не знавшие даже, зачем и кому нужна их жизнь; пусть треснула сверху донизу вся непробудность, - окно все же было прорублено, и свежий ветер ворвался в тихие терема, согнал с теплых печурок заспанных обывателей, и закопошились, поползли к раздвинутым границам русские люди - делать общее, государственное дело»9. Петр строил могучее государство - в этом был смысл его деятельности, в этом было ее оправдание.
Борис Пильняк представлял совершенно иную точку зрения. Он написал безжалостный, уничтожающий портрет Петра, равного которому нет не ни в русской литературе, ни в русской историографии. Подобно говорили об основателе Петербурга старообрядцы, видевшие в нем Антихриста. «Человек, радость души которого была в действиях. Человек со способностями гениальными. Человек ненормальный, всегда пьяный, сифилит, неврастеник, страдавший психастеническими припадками тоски и буйства, своими руками задушивший сына. Монарх, никогда, ни в чем не умевший сокращать себя - не понимавший, что должно владеть собой, деспот. Человек, абсолютно не имевший чувства ответственности, презиравший все, до конца жизни не понявший ни исторической логики, ни физиологии народной жизни. Маньяк. Трус. Испуганный детством, возненавидел старину, принял слепо новое, жил с иностранцами, съехавшимися на легкую поживу, обрел воспитание казарменное, обычаи голландского матроса почитал идеалом. Человек, до конца дней оставшийся ребенком, больше всего возлюбивший игру и игравший всю жизнь: в войну, в корабли, в парады, в соборы, иллюминации, в Европу…»10 Борис Пильняк продолжает еще долго перечислять слабости, пороки, преступления первого русского императора. Писателю нравится собственная смелость и решительность, с какой проникает он в глубины сознания и подсознания Петра Великого. Но прежде всего разоблачение Петра нужно Пильняку для изображения Октябрьской революции, как явления истинно русского, следовательно, антипетровского.
В романе «Голый год» (1922) Пильняк объясняет: «С Петра повисла над Россией Европа, а внизу, под конем на дыбах11, жил наш народ как тысячу лет… И революция противопоставила Россию Европе… Сейчас же после первых дней революции Россия бытом, нравом, городами - пошла в семнадцатый век…»12 По убеждению писателя, большевистская революция была народным бунтом, который сметал все, что сделано Петром и его потомками, и возвращал Россию в счастливые допетровские времена. Он считал это вполне возможным, ибо «старая, кононная, умная Русь, с ее укладом, былинами, песнями, монастырями, казалось, замыкалась, пряталась, затаилась на два столетия…»13.
Борис Пильняк не понял характера большевистского переворота (он скоро в этом убедился), но прежде всего он не понял характера и целей вождей Октября. Петр I им нравился. Ленин ясно и коротко изложил свой взгляд на императора: «…Петр ускорял перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства». Создатель партии большевиков, не перестававший повторять, что цель оправдывает средства, и видевший необходимость «перенимания западничества» для пробуждения России, одобрял деятельность Петра.
Эволюция взглядов Сталина на царя-реформатора соответствовала изменениям его представления о целях большевистского переворота. В 1931 г., в беседе с немецким писателем Эмилем Людвигом, Сталин, соглашаясь с мнением Людвига, что «Петр Великий очень много сделал для развития своей страны, для того чтобы перенести в Россию западную культуру», добавлял: «Да, конечно, Петр Великий сделал много для возвышения класса помещиков и развития нарождавшегося купеческого класса… Сделал очень много для создания и укрепления национального государства помещиков и торговцев»14. Не проходит и нескольких лет, как Сталин отбрасывает марксистский жаргон и категории, требуя прославления «национального государства». Идя навстречу пожеланиям вождя, Алексей Толстой пишет роман «Петр I», в котором прославляет строителя сильного государства. В конце 30-х гг. ставится по роману фильм «Петр I», в котором император представляется прямым предшественником Сталина. Но во второй половине 40-х гг. Сталин, к этому времени взявший себе в предки Ивана Грозного, обнаруживает в политике Петра серьезный недостаток. Беседуя с Сергеем Эйзенштейном, создателем «Ивана Грозного», и Николаем Черкасовым, игравшим грозного царя, Сталин объяснил: «Петр I тоже великий государь, но он слишком… раскрыл ворота и допустил иностранное влияние в страну…»15. Не возражая против методов, Сталин в конце жизни критиковал цель Петра - «перенимание западничества».
Первый русский император в послесталинские годы утверждался на страницах исторических работ в роли великого монарха, строителя сильного централизованного государства, применявшего иногда излишне жестокие меры. Петр I вновь стал жгуче актуальным государем в середине 80-х гг., когда началась «перестройка», задуманная как «революция сверху». Было найдено в русской истории несколько моделей, в том числе и Петр I. Не мог не привлечь внимания царь, о котором Александр Герцен писал: «Петр, конвент научили нас шагать семимильными шагами, шагать из первого месяца беременности в девятый». Для Герцена русский император был таким же революционером, как и лидеры французской революции. Важно - умение шагнуть из первого месяца беременности в девятый.
Соблазнительная мысль о таком шаге, о «большом прыжке», видимо, побудила в конце 1993 г. общественно-политический блок либерально-демократических партий и движений пойти на выборы в парламент под знаком, изображающим памятник Петру в Петербурге (всадник, поднявший на дыбы коня - Россию). Вокруг изображения - программа из трех слов: Свобода-Собственность- Законность. Блок назвал себя: «Выбор России».
Неисчезающая актуальность Петра делает оценку его деятельности и его личности значительно более трудной, чем оценку царствования других русский монархов. Миф Петра - великого строителя государства или Антихриста, прогрессивнейшего из русских государей или «подмененного царя» - окрашивает взгляды историков, политиков и идеологов. Несомненно одно: никто не занимает в русской истории столько места, как Петр. И миф Петра, как подтверждают события конца XX в., имеет, возможно, большее значение, чем реальная деятельность царя-плотника.
Комментариев нет:
Отправить комментарий